Ему часто говорят – господи, Макс, на тебе живого места уже нет. Часто приходится задумываться – из-за чего? Из-за татуировок или очередного синяка во всю морду? Сказать сложно. Синяки сходят быстро, а татуировки он обновляет раз в два года. Если понадобится. Правый висок и щеку украшает незамысловатый кинжал теперь.

Всё полетело крахом – и Исаев со своей группой полетел следом. Он старался, отчаянно карабкался, вытягивал ребят, как мог. Но оказался в той же жопе, где и вся, мать её, Гидра. Сидел теперь, в луже собственных экскрементов, судя по душевным ощущениям, и не рыпался. Опасно было дергаться в сторону. Словно у затылка призрачно маячил ствол с глушителем. Макс как-то уже и позабыл, что он работает на Гидру и это несет за собой целую тонну всяких обязательств. Например, ему не положено было бежать с корабля, как крысе, если он вдруг решит затонуть посреди бермудского, мать его, треугольника. Теперь вы понимаете? Всё было действительно очень плохо. Как его группа осталась цела почти в полном составе – одному Боженьке известно.

Удача от Максима не отвернулась. Наоборот, кажется, наклонилась пониже, поглядеть на смешного мальчика в наколках, показала шикарное декольте. Максик туда заглянул, да не прогадал. Среди обломков, там, где был когда-то славный ЩИТ, он находит – чисто случайно, обход был запланирован по другому маршруту – перебитую, пробитую, изломанную, но живую  Наталью Романову, известную как Черная Вдова. Она почти не дышит, она то ли в коме, то ли еще где – почти на том свете. У нее переломаны почти все ребра, а то единственное, что на месте – треснуло в двух местах. Так потом говорят врачи. Макс, не особо разводясь на аккуратность, взваливает тело на плечо и вызывает вертушку. Их забирают быстро, только его и Наталью. Остальные добираются сами, едва не угодив в лапы агрессивных дебилов.

Наталья была его кумиром. Какое-то продолжительное время. Он чуть ли не вырезки из газет как-то клеил себе на стены, да в душе подрачивал порой. В общем, не особо заморачивался. А тут – на собственных руках внес в белоснежные палаты Гидровских лабораторий, вызывая неприязненное шипение лабораторных крыс в белых халатах. Проходит пара недель – и ее уже почти восстановили. И вот начальство посылает, мол, сходи да проверь. Будет теперь в твоей группе. Ну как, посылает. До этого он неделю ходил и бил лбом ковры у ног Всевышнего, мать его, Начальника. Отдайте мне Наташку, отдайте, говорит. Я за ней присмотрю.

Теперь мальчишка маленький внутри здорового, накаченного Макса – накаченного херней этой с приставкой нано- да всякими витаминами – визжит от счастья и прыгает выше головы. Наталья Романова лежит на больничной койке, еле-еле очухиваясь от седативных. Имя ей теперь Нэнси Рашман, Гидра велела звать Октябрем. А ниче так кликуха-то. Простая. Хорошая.

- Доброе утро, принцесса. – Макс в гражданском, сапоги только военные, привычные, тяжелые, выдают человека не от мира сего, у молний ибо впечатан в кожу знак Гидры. Кофта попроще, джинсы да футболка. – Выспалась? Как ребрышки? А то спеклась ты, мама не горюй. – Парень улыбается слабо вопреки яркому, счастливому и задорному тону, смотрит внимательно, ждет любого выпада. Садится на стул рядышком, аккуратно откидывается на спинку, ноги закидывает на край тумбы прикроватной. Врач, чуть ли не исходя слюной от ярости, выплывает из палаты, убедившись, что пока не надо ничего приводить в порядок.[ava]http://savepic.net/6357625m.png[/ava]