Настроение исправно скатывалось всё ниже и ниже, достигнув уже предельной на данный момент минусовой оценки. Ян не мог больше улыбаться каждому встречному, перестал подумывать о дополнительной подработке и, плюнув на все, пробил адрес заводчицы, о которой ему говорила бывшая однокурсница с месяц назад. Кажется, там была целая лекция. Ян, ты не должен и дальше так существовать. Ян, будь разумнее. Ян, хватит тратить на него свою жизнь. Но кудрявый отпрыск, дитя развратных ангелов, пропускал все комментарии по поводу их с Майком.. дружбы мимо ушей. Какие проблемы? О чем вы? У нас все прекрасно.

Да, - говорит он приобретенному щенку корги, - у нас с ним есть проблемы. Но он же сможет исправиться? Конечно, сможет. Щенок в ответ удивленно поскуливает и поджимает коротенькие лапки. Имени Ян ему еще не придумал. Глупый светлый птенец. Его не хватает на то, чтобы дойти до дома. Ближайшая лавка в двух кварталах от квартирки становится чуть ли не убежищем. Ясное светлое небо бьет по глазам – Ян вспоминает свой двадцать первый день рождения, когда Майки вернулся лишь спустя сутки, не пьяный даже, обдолбанный какой-то хренью. Светил довольной рожей, которая была готова растрескаться от обилия эмоций. Тогда Ян думал, что это абзац. Но, казалось, бывает хуже. Оставалось молиться толстоногому Ганеше, чтобы в один прекрасный момент в их общей кровати, которую они, конечно же, делили по-дружески, не оказался какой-нибудь хмурь с бритой задницей, который подставлялся Майку как на съемочной площадке, так и дома. Терпение у кудрявого птенца было не бесконечным.

По пути домой, все так же болтая с офигевающим от происходящего щенком, парень свернул за стаканом кофе – слишком сладкого и обильно залитого молоком, чтобы называться кофейным продуктом. На языке скапливалась сахарная приторность, успокаивая ноющий с голоду желудок. Быстро поднявшись по лестнице, Ян распахнул дверь в квартиру и замер практически на пороге. Наверное, стоило бы прислушаться. Их хлипкие стены вполне пропускали все более-менее громкие звуки на улицу. Был в этом смысл.. определенный. Надо было прислушиваться в целях собственной безопасности. И в целях сохранности нервов и психики.

Майки удобно устроился на коленях у губастого парня с забавной прической и глупо оттопыренными ушами. Определенно – не секс символ, но наверняка что-то у него такое было, за что он оказался под влиянием Манчини. Хотя.. хотя да. Майк обращал внимание на все, что можно было хорошенько трахнуть. Щенок в руках запоздало тявкнул, пытаясь повилять обрубком рыжего хвоста. Ян неприязненно фыркнул, проходя к стене, которая предполагалась как кухня, усадил щенка на стол с остатками позднего завтрака, и свалился на стул. Внутри что-то мерзко отмирало.

– У нас был договор, – чуть более хрипло, чем мог бы. Чертова выдержка. – Ты обещал никого не приводить домой по выходным. – Александер морщится, утыкаясь носом в картонный стаканчик с кофе, чешет пузо засыпающему кверху лапами щенку.

В нем не было чувства собственничества. Это было похоже скорее на ожидание заслуженной награды. Ведь чего-то он заслужил, носясь с вечным алкоголиком и любителем зажать относительных представителей мужского пола в углу? Хотя бы банального уважения. Но, видимо, не свезло. Далекая вечная дружба давно скатилась в односторонний контакт.

Мальчик душил в себе бессильную злобу. Странно, - думал он, - как угораздило такого, как я, когда-то любиться в такого, как.. в это? Может, всё дело в том, что хорошим девочкам нравятся плохие мальчики?.. Смешно. Нет, правда. Очень смешно. До слёз. Когда-то он старался удавить к хренам собачьим это чувство. Пытался. Пробовал. Но неизменно терпел поражение. Всё возвращалось на круги своя. Он бы соврал себе, сказав, что разницы никакой никогда не было. Она была. О, ещё как.

Причина его страданий стояла напротив, почти что размахивая перед носом милого, светлого, наивного мальчика Яна стоящим членом. Ян разглядывал заинтересовавшегося людьми щенка, почесывая его за острым ухом. По крайней мере, Майка стоило похвалить за то, что он не начал сразу трахаться с этим увальнем в их кровати. Иначе бы Ян её потом сжег. Не вынося из дома. Вместе с Майклом. Наверняка, это сочли бы за убийство в состоянии аффекта.

- А тебе не интересно, нужны ли мне твои бляди под боком? – Ян задумчиво окинул взглядом друга, поднимаясь на ноги. Природа одарила его если и чересчур тонким телом, то хотя бы позволила отыграться на росте. Мака он был выше на полголовы, мог себе позволить взгляд сверху вниз.

От того несло дешевым мужским одеколоном. Несмотря видимое присутствие вкуса, Майк вечн одевался как дебил. Или, может, ему было плевать. Плюс к тому, обилие татуировок, зачастую никак не связанных друг с другом, лишь усугубляло картину. Спрашивать себя, почему все еще терпит, Ян уже конкретно заебался.

Оправив чуть влажные от непрекращающейся жары кудряшки, Александер спустил щенка на пол.
- Неужели больше негде потрахаться, Майки? Я зверски хочу спать. – Сорвав с вытащенной из пакета упаковки зубами уголок, Ян ссыпал горстку мягкого корма в первую попавшуюся тарелку. Щенок радостно принялся уплетать ранний ужин, которого ему явно будет многовато. – Я, в отличии от тебя, не располагаю такими средствами, чтобы найти себе другое место для ночлега только ради удовлетворения твоих же желаний.

Ян неопределенно воспаряет духом, стоит только Майку начать злиться по-настоящему. Или около того. В конце концов, будучи злым в действительности, он мог и в морду дать. Что неоднократно проверялось. Синяки на Александере заживали долго. Долго и болезненно. Но оттого в груди разрасталось только какое-то мазохистское удовольствие. Светить мордой с фиолетовыми пятнами перед глазами быстро срывающегося в злость Майкла. Кульминационному окончанию ссоры они оба предпочитали красиво уйти, предварительно хлопнув дверью. Чаще уходил Майкл. Ему, во-первых, было куда идти, и, во-вторых, терпения у него было в разы меньше, чем у Яна.

К слову, сейчас это было заметно. Ян как-то совершенно нерационально успокаивался, стоило только другу сорваться. Он задумчиво оперся бедрами о старые кухонные ящички, вертя в руках почти игрушечный щенячий ошейник. Псу надо будет придумать имя. Было бы забавно назвать его Дэйв. Только вот беда, это девочка. Девочка по имени Дэйв. Люди не поймут. Или поймут совершенно не так.

– Прости. – Ян пожимает плечами, улыбаясь легко и не поднимая головы. Взгляд фиксируется на собственных руках - пальцы чуть подрагивают. И это немного неприятно. Всё-таки важные нервные точки были задеты. Ревность давно его перестала мучить так часто, как могла бы. И сейчас как раз был один из тех редких случаев, когда она всё же навещала кудрявого наивного идиота, который всем и каждому казался слишком несамостоятельным. Наверное, это своеобразный механизм защиты. – Прости, Майки, – вздыхает парень, почти натурально расстраиваясь. – Мамочка не учила меня хорошим манерам. Никогда не знгал, как надо вести себя, когда моей гребаной квартире моего друга трахает мужик, искупавшийся в геле для волос! – Фраза срывается почти на крик, но Ян вовремя берет себя в руки, глубоко вздыхая, и ловит себя на том, что смотрит в глаза Майклу. – Спасибо, что хоть не в кровати. По крайней мере, спасибо, что не сразу в кровати. – Едко усмехнувшись и снова уже успокоившись, Ян подхватил наевшегося до отвала щенка и, обойдя Майка и стол, свалился на диван - заведомо с той стороны, где они не успели посидеть на его глазах.

От едкого дыма чуть щипет глаза, но это настолько знакомо и нормально, что Ян попросту уже не реагирует ни на курящего на диване Майка, ни на факт самого курени в принципе. Порой он попросту не замечает, когда одна единственная комната в двадцати минутах от побережья становится насквозь пропитана дымом. Его подушка воняет чем-то сладким, сигаретами, потом и Майком. В этой квартире почти нет следов присутствия Яна. И это странно. Наверное, он слишком бережливо относится к этим самым следам. Если бы здесь пожили посторонние люди, они бы, наверное, серьезно удивились, поняв, что Майки живет не один, а с целым Яном.

– Решил завести себе нормального друга. Ну, знаешь, с которым можно будет поговорить за жизнь. - Ян фыркает совсем беззлобно. От его прежней злости не остается ни следа. Тупая привычка быть спокойным и преданным. Это бьет по глазам, по диафрагме, иногда мешая дышать, но что поделать?

Ян задумчиво косится на все еще взбудораженного Майки, невзначай буквально оглаживает его взглядом, тянет улыбку, чешет надувшееся от еды собачье пузо заснувшего в нелепой позе щенка. На днях, когда Майк снова пропадал на целый день в студии и в баре, он пересилил себя и посмотрел последнее вышедшее видео. Наверное, большего стыда он никогда не испытывал. В смысле, большего, чем за просмотром порнухи, где в главной роли - его друг. Слишком уж много скетчей, чтобы по ночам видеть мокрые сны, где вместо очередного губастого парня под откровенно двигающимся Майком - он сам. От этого порой сводит до судороги пальцы ног.

– Я подарю тебе календарь, - задумчиво тянет он, наконец, почесав затылок и потянувшись - спать и правда хотелось чудовищно. Ян, не выдержав, привычно завалился на бок, виском и щекой прижимаясь чуть выше чужого колена, устроился удобнее и чуть нахмурился. – Кличку не могу ей придумать. И нет, пожалуйста, господи, во имя всех святых, молчи. Я придумаю сам. – Смех рвется из легких против воли.

– Какого хрена я забыл в вашей студии? Мне тебя по горло хватает. Еще толпу таких же я просто не то что морально - физически не вынесу. – Ян на мгновение представил себя не просто посетителем, а новым работником той самой студии, нервно дернул ногой. Гневно вздохнул и тут же успокоился, прикрыв глаза.

Правда, надолго ему это не помогло. Майки, мать его, вездесущий демон. Не сдержался. Полез опять туда, куда не следует. Во всех планах. Чаще, конечно, он спускался до попыток забраться к другу в штаны в пьяные свои периоды жизни. Но с какой стати сейчас? Дебилизм. Александер поерзал, пытаясь уйти от касания, устало и недовольно замычал, переворачиваясь со спины и подтягиваясь выше, устраиваясь, щекой на животе Майка.

– Прекрати. Либо свали и дай поспать, либо не мешай и дай поспать. Ты же можешь быть котиком, если постараешься, Ма-аайки. – Щеки упорно заливаются легким румянцем. Ян снова хмурится, недовольный собственной реакцией. Хотя, конечно, это все реакция тела. Он тут ни при чем. Фактически. Наверное. – Назову её Расти*, буду любить и обожать. А потом натаскаю, чтобы кусала тебя за прыщавую задницу.

Легкое возбуждение, еще не перелившееся в физическое свое подтверждение, щекотало ребра. Щенку на полу нравится намного больше, чем в куче людей. Пощелкав когтями по старому паркету, обнюхав углы, пушистая девчонка пристроилась в куче одежды у кровати, свернувшись в уютный клубок.

*Rusty Chainsaw