Что может быть глупее, чем одному порноактеру влюбиться до потери дыхания в другого?
Переспать с ним.
Он старается, как ни для кого прежде, как будто это последнее, на что способен скудный на настоящие эмоции Майк. Он послушно подчиняется встречным движениям, превосходит все ожидания, потому что это то, каким он может быть на самом деле, чего он не показывал просто потому, что некому.
Растянутое на миллион нервных струн собственное имя выдергивает из затяжной депрессии. Пациент, вы испытали катарсис, вышли из комы, потеряли шизофрению, вы здоровы, вы свободны. Манчини от неожиданности личных ощущений задерживает дыхание после выдоха и невидяще упирается взглядом в месте встречи потолка и стены. Анализирует. Пытается думать, осознать, откуда все это взялось, как он упустил такие заметные вещи. Целуется так нежно и горько, как будто двадцать лет бежал до озера в пустыне, и вот, окунается в прохладную воду и гибнет с разрывом сердца. И в ту же секунду глубоко входит языком в рот Яна и требовательно тянет язык на себя, игнорируя ласки.
Его стоны слишком выбиваются из привычного, вся эта искренность кажется ненастоящей, будто в лицо снова слепят прожектора, по углам рассредоточены операторы, и прямо над тобой анализирует каждый пиксел происходящего основной оператор. Ты не имеешь право остановиться, лишнего болтать, слишком громко стонать, слишком тихо. Но голос Александера над самым ухом окончательно сводит с ума, выбрасывает нелетающую птицу куда-то в облака. Ян скулит, так жалобно, просяще и возбуждающе, как не скулил никто до сих пор. Это было слишком ново. Манчини рычит и пошло дышит в голос. Толчок - и он звенит, как ля-пятая-струна, громко и слегка вымученно от долгого ожидания, на придыхании. Прошло столько времени, он начал подзабывать, каково это - быть снизу. Представить себя слабым, ведомым, подчиниться чужим прихотям. Это было... забавно в отношении именно Яна. Тот входит медленно до конца, не грубо и уверенно, и Майк более чем хочет видеть его развращенное лицо в этот момент. Взгляды скрещиваются в воздухе, рождая что-то невесомо-значимое, и партнер начинает двигаться. Майку сначала больно с непривычки, но стоит головке задеть простату, как Манчини пронзительно вскрикивает, судорожно хватается за руки Яна, тянет на себя и кусает за губы слишком сильно, слизывает кровь.
- Засра... ААХ! - слово обрывается на особо сильном толчке, и Майк задирает голову, прогибается навстречу другу, упирается макушкой в кровать. Разряды электричества гуляют по всему телу, беря источник в паху. Манчини прижимает Яна за плечи ближе к себе, облизывает шею, ухо, тянется вниз, ладонью сбивчиво массирует сильно набухший член. Ногами сильнее обхватывает парня за талию, заставляет проникать еще глубже, еще интенсивнее.
